Дата публикации:

10.05.2014 04:28:00

Автор:

Пилипосян Ирина Сергеевна

25 мая в нашей школе, как и в тысячах других школ, для выпускников 11-х классов прозвенит последний звонок. По традиции школьники под­готовили праздничное выступление, в котором найдется место каждому учебному предмету. В прошлом учебном году математике был посвящен номер, в котором ЕГЭ предстал перед зрителями как вселенская ката­строфа, как конец света. Правда, потом появилась учительница матема­тики и всех спасла.

Позже, вспомнив этот сюжет, я невольно стала размышлять о причине всеобщего страха перед новой формой выпускного экзамена. Вспомнился рассказ об истерике мамы, ехавшей в автобусе и разговаривавшей по телефону о ЕГЭ.  Праведному возмущению мамы нисколько не помешал тот факт, что ее ребенок пока лишь семиклассник... Родители и дети выказывают недовольство новой формой оценки знаний — ЕГЭ нарушает консти­туционные права молодых людей! Средства массо­вой информации заполнены сюжетами подобного рода. О ЕГЭ и его роли в жизни каждой семьи не высказался только очень ленивый.

Поскольку у каждого ребенка свои жизненные цели, возможности, планы на будущее, то останов­люсь лишь на одной категории семей, в которых растут в принципе обучаемые, но очень ленивые дети, у которых есть весьма разумные, но очень за­нятые на работе родители, которые не могут быть в курсе жизни своих детей по очень объективной причине: они должны их содержать!

Ребенок по нескольким предметам ничего не знает, но его уже не первый год переводят из клас­са в класс. Мама знает «правила игры» и уверена в их неизменности, а однажды открытая учителем истина: «У вашего сына стоит отметка "три", но знает он на "два" », уже пережита и забыта. Мама спокойна. Ситуация под контролем: не оставили на второй год тогда, переведут в следующий класс и теперь.

«Как дела у сына?» - спрашивает подруга. «Учится», — звучит краткий ответ. Можно по­зволить себе не знать ничего лишнего о жизни своих детей, жить в своем параллельном мире, в котором много «своих» проблем. «Он не ходит в школу!» — говорят учителя. «Правда?» — звучит удивленный ответ родителей. «Он списывает до­машние задания из сборника готовых домашних заданий»,— говорит учитель. «Знаете, я догадыва­лась», — спокойно говорит мама (как вариант: сама же и купила). Догадывалась, но бездействовала. Почему? Так удобнее. Удобнее позволить себе не знать, что ребенка не было в школе. Удобнее делать вид, что все нормально. Удобнее довольствоваться формальным вопросом «Как дела в школе?» — и не менее формальным ответом «Нормально».

Иногда родители приходят в школу, чтобы от­стоять права своего ребенка. Его обидели — поте­рялась сменная обувь... Реакция быстрая и одно­значная: прийти, чтобы защитить. Отпроситься с работы, отложить важную встречу - изменить устоявшееся течение своей жизни хотя бы на один вечер, чтобы зайти в тот параллельный мир, где живет ребенок. А потом опять погрузиться в свой мир и лишь изредка строить общий перпендику­ляр: «Как дела?»— «Нормально».

Звоню маме ученицы, говорю, что девочка ста­ла плохо учиться. В ответ: «О господи, а я уж ду­мала, что-то случилось». — «Нет, — говорю, — не случилось: не обидели, не упала, руки-ноги целы. Просто не учится». В трубке хорошо ощущаемое непонимание: чего же тогда нас беспокоите?

Отношения «семья - школа» выстроены и успешно работают. Родители уходят на работу, мало задумываясь по-настоящему, как живут их дети. И вдруг... ЕГЭ!

ЕГЭ — это ситуация, которую родители и их дети не могут держать под контролем. Задания неизвестны, своих учителей и друзей рядом не будет. Кто будет рядом:— вопрос.  Скажу точнее: известно, что рядом будет кто-то неизвестный. Для семьи это первая неуправляемая ситуация в их школьной жизни, причем очень важная, а поэтому тревожная вплоть до истерики. Завтра твоего ребенка будет оценивать нечто, тебе не под­властное. А ты не сможешь его защитить. У ЕГЭ нет лица, чтобы заискивающе заглянуть в глаза. У ЕГЭ нет пиджака, чтобы поискать карман. У ЕГЭ нет души, чтобы начать умолять. Все эти приемы могут сработать только с твоим школьным учите­лем, у которого есть и лицо, и пиджак, и душа. Но его на ЕГЭ не будет...

Идет урок в 5-м классе. Тема «Проценты». Решаем задачу с сюжетом «помол ржи». Читаем условие задачи. Останавливаю чтение и спраши­ваю: «А что такое помол ржи?» Хороший, умный мальчик отвечает: «Ржа — это такое зерно, его надо обмолотить...» Хм, ржа... Поправляю: «Рожь, — и спрашиваю: — Что на мельницу при­возят, а что увозят? » Привозят зерно, а вот увозят, оказывается, хлеб! На вопрос, какой хлеб пекут из ржи — черный или белый, мало кто знал ответ. А кто топтал рожь в сказке Ершова, вспомнила лишь одна пятиклассница...

Школа — это не замок магии и чародейства, учителя — не волшебники. И не сможем мы создать крепкие дома-знания на такой вот строй­площадке. Родители не разговаривают со своими детьми. Ничего не рассказывают об огромном, неведомом мире, в котором им, детям, предстоит жить. Современные дети представление об окружающем их мире получа­ют от учителей. Но могут ли учителя рассказать все? А разве ВСЕ входит в школьную программу? И что, мельницу тоже в школе должны изучать? И ржаной хлеб?.. Огромная часть математических знаний базируется на здравом смысле, на пони­мании родной речи, умении понять интонацию автора. Это понимание формируется всей жизнью ребенка, а не только той его частью, которая про­ходит на уроках.

Причем тут ЕГЭ? При том, что успешность сдачи экзамена складывается не только из проч­ных предметных знаний, но и из запаса общих представлений ребенка: мы же заранее не знаем, какой сюжет придумают составители КИМ, какой речевой оборот они используют.

На городской диагностической работе по тео­рии вероятностей и статистике в одном из заданий требовалось по диаграмме определить месяц, в ко­тором произошло резкое увеличение численности рабочих. На каком школьном уроке мы должны изучить словосочетание «резкое увеличение»? Поставленный в работе вопрос требовал, чтобы учащиеся почувствовали данный оттенок, это не демонстрация натасканности на определенное упражнение. Анализируя работу на следующем уроке, стали подбирать аналогичные словосочетания, вслушиваться в роль слова «резкое» в каждом из них. Сравнили: «боль — резкая боль», «тор­можение — резкое торможение». Тут раздалось: «А-а-а, так вот как надо было решать!» Хотя я еще и слова о решении не сказала, только попросила перечитать условие и обратить внимание всего лишь на одно слово.

Что же получается? Тот, кто не справился с дан­ным заданием потому, что не обратил внимания на слово «резкий», имеет плохую математическую подготовку? Считаю, что нет, это опять вопрос об­щей культуры, общего развития, компетентности учащегося, обладания всем тем, что формируется с самого раннего детства. Это - желание и умение слушать, обдумывать, анализировать, понимать истинное значение слов и чувствовать, что каждое слово, так же как и его отсутствие, несет огромную смысловую нагрузку. Мое мнение заключается в том, что это тоже забота родителей, которая не должна прекращаться на протяжении всех до­школьных и школьных лет жизни ребенка! Надо читать детям книги, много рассказывать, воспи­тывать в них любознательность и, как следствие, стремление идти в школу. Наблюдая обратную картину, понимаю: «Не виноватая я!»

Разговоры-дебаты мам на детской площадке на тему «На какие развивающие занятия уже можно ходить?» — иссякают там же, в песочни­це. Куда проще ничего не делать, жить в своем параллельном мире. В школу все равно возьмут. Не престижная? Ну и ладно, здоровее будет. А то соседка жалуется, что у ее ребенка уроки по суб­ботам, рефераты задают, перегружают. Из школы все равно не выгонят — законы есть. Аттестат все равно дадут — пусть и «троечный», а кому его показывать? Хотя? Нет. Стоп. Что-то дальше не складывается... О боже, ЕГЭ!!!

Да, это самое ЕГЭ испортило всю родительскую идиллию. Теперь-то говорят, что аттестат не дадут! «Что делать-то? Кто спасет? Моего ребенка оби­дели! Да и меня — родителя — спокойной жизни лишили», — слышится там и тут.

Мои размышления касаются жизненной пози­ции той части школьников и их родителей, безза­ботному существованию которых ЕГЭ поставило заслон. По отношению к таким безответственным родителям и таким детям, прощающим себе соб­ственное незнание, ЕГЭ — это наше учительское спасение. Без внешнего, независимого контроля такая часть школьного сообщества существовать, не разлагаясь, не может.

ЕГЭ — это та самая точка пересечения па­раллельных жизней детей и их родителей, кото­рой не существует в математике, но которую все обнаружили в реальности! Теперь нельзя родителям много лет оставаться в неведении, как учится их ребенок, заслуженные ли у него тройки, ходит ли он вообще в школу. Теперь родители за­интересовались и качеством преподавания. Теперь вспомнли и про престижные школы, дающие ре­зультат, и про уроки в субботу (мы же учились), и про перегрузку (ничего, скажут, сначала сделаешь уроки, а уж потом пойдешь гулять). Придется контролировать, интересоваться: «Что изуча­ем?», «Что будет в контрольной?»... А это уже не формальный взгляд из параллельного мира, а общая дорога для ребенка, его родителей и всегда готового спасти мир от катастрофы учителя.